Дело человека [Дело для настоящих мужчин] - Дэвид Герролд

Мой рот опять открылся и сказал:

— Армия Соединенных Штатов, подразделение Специальных Сил. Я был назначен экзобиологом и наблюдателем.

— Специальные Силы? — Было нечто странное в том, как он это повторил.

— Да, сэр.

— И в ваши обязанности входило?…

— Я был в разведовательной миссии и в миссии по охоте за хторрами.

— Что?…

— Э-э, говоря ясным английским языком, что еще до сих пор никто не сделал, мы вышли сжечь несколько червей. Мы убили трех. А потом вышел четвертый и убил моего друга. И мне пришлось сжечь их обоих.

— Прошу прощения? Вы сказали сжечь?

— Да, я так сказал.

Он с вниманием наклонился вперед:

— Что вы имеете в виду под словом «сжечь»?

— Сжечь! Огнеметы, сэр. Напалм. Сгущенный бензин. Это единственное, что может остановить червя. — Аудитория отреагировала пораженно, громкими вздохами и криками.

Доктор Квонг поднял руку:

— Пожалуйста, пожалуйста — установим порядок. Напалм? Вы уверены?

— Да, сэр. Мне пришлось убить одного из лучших известных мне людей. Это был единственный выход. Я не могу лгать о подобных вещах.

— Вы использовали напалм? Напалм является незаконным оружием!

— Да, сэр. Я знаю это. Я сам возражал так же. Но вы отвлеклись от вопроса, сэр. В этой хижине было четыре червя!

— Молодой человек, есть несколько милых причин, по которым напалм был запрещен в качестве оружия войны. Если вы подождете секунду, я покажу вам одну из них…. — и он начал путаться в пиджаке. Один из помощников шагнул помочь, но доктор Квонг брюзгливо отмел его в сторону. Он расстегнул жилет и бросил на пол, потом снял рубашку, открывая иссохшую правую руку и массу белых бугристых шрамов, покрывавших его от горла до пояса, и, наверное, далее добрую часть ноги. Он слегка прихрамывал, когда вышел из-за подиума: — Посмотрите хорошенько — вот что напалм может сделать с человеческим существом. Мне было семь лет. Солдаты Соединенных Штатов вошли в мою деревню в поисках врага. Враги давно ушли, но тем не менее они сожгли деревню. И большинство жителей вместе с нею. Я прожил всю свою жизнь, нося шрамы преступления вашей страны против моей.

И много других народов должны были пострадать от такого же опустошения, чтобы обнаружить здравомыслие в прахе, и для этого потребовалось длительное время, но миролюбивые народы Земли наконец установили прочный мир против империалистического зверства Соединенных Штатов. Напалм был наиболее пагубным из американского оружия, попавшего под запрет. Имеется слишком много тысяч искалеченных мужчин и женщин, которые могут рассказать вам, почему. Взгляните и увидите, что он делает с человеческим телом, молодой человек. Не существует легкого излечения, от него вообще нет излечения, только шрамы. А сегодня вы стоите здесь в своем невежестве, с наглой наивностью, и отваживаетесь говорить, что Соединенные Штаты снова применяют такое оружие? В пренебрежении ко всем договорам и мандатам Объединенных Наций?

— Дело не в этом! — Теперь кричал я. — Ты — высокопоставленный сукин сын! Ты думаешь, что черви так чертовски дружелюбны, так почему ты не пошел и не посмотрел сам? Здесь в центре есть один! Он в комнате со стеклянными стенами, почему бы тебе не пойти и не попробовать покормить его из рук? Тогда ты узнаешь, не людоеды ли они!

— Садитесь! — это был доктор Ольмстед, показывающий на меня и крачащий в мегафон — где, к черту, он достал его?

Доктор Квонг закричал на меня в ответ:

— Я видел образцы — и это дикие животные! У них нет сдерживания и только животный разум! Возможно, что другие создания, которые мы сможем наблюдать, будут обладать некоторой разумностью. Если бы вы дали мне закончить, я мог бы обсудить этот вопрос. Мы делаем попытки установления контакта с ними, но поскольку вы и ваши когорты сжигаете каждого, с кем вступаете в соприкосновение, вы делаете это невозможным для нас. Вы — те, кто превратит их во врагов, вы и ваш отвратительный милитаристский образ мышления!

Справа от меня один из африканских делегатов стоял и кричал:

— Не переводите разговор! Давайте обсудим это дело с напалмом! Соединенные Штаты нарушают…

— Так что же с четвертым хторром?

— Вы не можете пробомбить себе дорогу к миру, — сказал еще кто-то, а другой голос ответил: — Поганое начало!

— Пошли, — сказал кучерявый, хватая меня за руку. — Вы должны выйти отсюда! — Он махнул ВП. — Вон туда…

— Что? В чем дело? Вы не можете…

— Заткнись, дурак! Ты хочешь, чтобы тебя вынесли по частям? — Он грубо толкнул меня вперед.

— Подождите! Что с четвертым хторром?… Подождите!

23

Два ВП шли сквозь толпу, как эсминцы. Один держал мою руку в стальных тисках и тащил меня за собой — мелькали гневные лица, поворачивающиеся за мной, но я не смог бы даже крикнуть. Кучерявый, держа другую руку так же больно, прикрывал с тыла. Мы очутились у боковой двери аудитории так быстро, словно по рельсам.

— Сюда…. — сказал ВП, дернув меня в сторону. Позади я слышал разрастающийся гневный крик. — Черт!, — горько сказал кучерявый. — Вы прямо начали бунт.

— Э-э, извиняюсь.

— Побудь умным секунду. Заткнись. — Обращаясь к ВП, он сказал: — Портной.

— Правильно. — Они поставили меня меж собой, одна рука под мышкой, другая под локоть — и мы двинулись. Они держали меня, как мебель: не имело значения перебираю ли я ногами или нет — мы двигались. Кучерявый шел впереди, свернул направо в темный служебный коридор, потом налево в шкаф для веников, открыв дверь там, где ее не могло быть. Мы прошли и там была тишина. Мы очутились во тьме.

— Подождите. — Кучерявый сунул что-то в настенный терминал. Тусклые красные лампы на потолке включились и я разглядел, что мы находились в другом коридоре, только на сей раз он был безликим. — Идите со мной!

Я последовал за ним в небольшую комнату. Там был стол и два кресла. Он бросил свой клипборд на стол и сел. Указал мне на другое кресло и я уселся. Он открыл ящик и вытащил пачку сигарет, вытряхнул одну и закурил. Мне не предложил.

Так — это было похоже на допрос.

Я вспомнил одно кино. Наклонился и вытряс сигарету из пачки сам.

— Я не сказал, что тебе можно курить.

— Вы не сказали, что нельзя, — нагло посмотрел я в ответ.

Он коротко усмехнулся:

— Это не сработает. Я смотрел то кино.

Я пожал плечами и затушил сигарету:

— А я вообще не курю.

Он не засмеялся. Он позволил улыбке улетучиться и задумчиво изучал меня некоторое время. Наконец, сказал:

— У тебя есть кое-что для меня?

— Что?

— Ты пытался найти меня этим утром, не так ли? — Он похлопал себя по груди.

— Что? Я, наконец, заметил. На груди стояло: «Валлачстейн».

— О! — сказал я, понимая наконец. — Но компьютер сказал, что вы не существуете.

— Тебе лучше поверить. — Его кресло тревожно срипнуло, когда он подался вперед. — Меня даже сейчас нет здесь. Это — все твои галлюцинации. А теперь мне кажется, что у тебя есть что-то для меня. — Он протянул руку.

Я все еще был умненьким. Я сложил свои руки.

— Вначале мне нужно несколько ответов.

Рука осталась протянутой:

— Послушай, не глупи, у тебя большие неприятности, будь немного хорошим мальчиком и, может быть, я смогу вывести тебя отсюда тихо. Может быть. — Воздух стал заметно холоднее.

— Я не просил спасать меня из чего бы ни было. Вы затащили меня сюда против моей воли…

— Хочешь вернуться? Это тоже можно устроить. Просто отдай посылку Оби, и сержанты Конг и Годзила вернут тебя прямо в центр того, что ты начал. Хотя мне кажется, что тебе гораздо лучше оставаться с нами. Мы окажем тебе покровительство и, может быть, ты захочешь сказать нам спасибо.

— Ага — я, может, захочу сказать: а пошли вы!… Я устал от всех «надо», «обязан», «должен», что валятся на меня. И все без объяснений. Никто никогда ничего не объясняет. А потом вы удивляетесь, что я не следую правилам! Поэтому катитесь вы!.. Мне сказали, что если я не смогу найти вас, то должен уничтожить посылку. Что ж, я не смог найти вас. Вы не существуете. А теперь, где выход?..

— Садись, Джим, — сказал он. — Ты объяснил свою позицию. Кроме того, дверь заперта, и я пока не готов отпереть ее.

Меня остановило то, что он назвал меня по имени.

Он ждал меня. И кое-что еще — он намеренно сел рядом со мной в аудитории! И эти ВП! Они подпирали меня до тех пор, пока…

— Как долго? — спросил я.

— Как долго я не открою дверь?

— Нет. Как долго вы, кто вы там есть, наблюдали за мной?

— А, это. Через три минуты, после того как ты не нашел моего имени в каталоге. С тех пор ты под наблюдением.

— Женщина справа, на докладе доктора Цимпф?

— У-гу, и оба лейтенанта слева. Я не знаю, что ты привез, но Оби сказала, что это важно. — Он добавил: — Я не скрываю, мне любопытно увидеть то, что Оби считает слишком опасным передавать по проводам — даже по секретной, закодированной линии. — Он наклонился бросить сигарету в пепельницу. — Могу я получить это?